«Я знаю женщину, которая говорит, что для неё поплакать всё равно, что пописать. Она умеет в совершенстве пользоваться этим оружием — смотрит на мужчину глазами, полными немой укоризны, и они постепенно наполняются слезами. Вот одна слезинка побежала, вот вторая. На третьей слезе мужчина не выдерживает и сдаётся. Обычно проблема решается быстро, без урона для её макияжа.»
(Диля Еникеева «Как перевоспитать мужа»)
«Слёзы… О, это мощное оружие! Оружие детей и женщин. Оно испытано поколеньями в бесчисленных домашних боях, больших и малых.»
(Анатолий Мариенгоф, «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги»)
Вообще, мужская слабость по отношению к женским слёзам закреплена на подсознательном уровне уже многие сотни тысяч лет. Слёзы задействуют наш инстинкт защиты самки и потомства. Стоит ли удивляться, что женщины почти так же давно научились использовать этот инстинкт в качестве инструмента взлома нашей психики.
Действительно, редкий мужчина может долго терпеть слёзы ручьями и всхлипывания, а то и истерические взвизгивания, от которых лопаются барабанные перепонки — в этот момент он готов на многое лишь бы прекратить женский плач. И женщины это прекрасно знают ещё с детства: достаточно зареветь, и с большой вероятностью незадачливый родитель купит желанную куклу или мороженое. Но если мальчикам по мере взросления слёзы всё чаще ставят в упрёк («настоящий мужчина не плачет»), то к женским слёзам окружающие по-прежнему относятся снисходительно, с жалостью. Так заведено в культуре: женские слёзы — это красиво, романтично и совсем не стыдно. Женщину со слезами утешают, лелеют, ей помогают. Мужика за слёзы стыдят.
Вот это чувство жалости, ассоциативность с «бедой» слабого существа, ребёнка, мужской порыв броситься на помощь и защитить — и эксплуатируют женщины со всей бессовестностью. Данный приём, безусловно, пересекается с трюком «Я слабая и беззащитная«: женщина «косит» под маленького избалованного ребёнка, чей последний аргумент — слёзы.
«- Но у меня не было выхода. Как ещё я могла заставить вас помочь нам?
— Я и не собирался вам помогать.
— Но ведь теперь поможете, правда?
— Нет, не помогу.
— Я надеялась, вы не откажетесь.
— Можете надеяться сколько угодно, но я решительно отказываюсь.
Уже в начале нашего диалога я заметил, что глаза Стиффи наполняются слезами, а губы слегка вздрагивают, и вот по щеке поползла слеза. За ней хлынул поток, словно плотину прорвало. Выразив сожаление, что она не умерла, и уверенность, что у меня будет бледный вид, когда я буду стоять у её гроба и упрекать себя за бесчеловечность, которая убила её, она с разбегу кинулась на кровать и бурно зарыдала.
Это были те же самые рыдания, которые она продемонстрировала нам в сцене, описанной выше, но я опять почувствовал, что моё мужество слегка поколебалось. Я стоял в нерешительности и нервно теребил галстук. Я уже рассказывал вам, как действует на Вустеров женское горе.
— А-а-а-а-а-а, — неслось с кровати.»
(«Фамильная честь Вустеров», Пэлем Грэнвилл Вудхауз)
В супружеских или просто устоявшихся парах женщина хорошо знает, каков может быть счет, который она может мужчине за прекращение её слёз, т. е. до какой степени он их не переносит. Не могу не привести пример такой точной игры, где слёз выдано ровно столько, сколько нужно. Антон Павлович Чехов, рассказа «Супруга»:
«Ольга Дмитриевна приехала наконец и, как была, в белой ротонде, шапке и в калошах, вошла в кабинет и упала в кресло.
— Противный, толстый мальчишка, — сказала она, тяжело дыша, и всхлипнула. — Это даже нечестно, это гадко. — Она топнула ногой. — Я не могу, не могу, не могу!
— Что такое? — спросил Николай Евграфыч, подходя к ней.
— Меня провожал сейчас студент Азарбеков и потерял мою сумку, а в сумке пятнадцать рублей. Я у мамы взяла.
Она плакала самым серьезным образом, как девочка, и не только платок, но даже перчатки у нее были мокры от слёз.
— Что ж делать! — вздохнул доктор. — Потерял, так и потерял, ну и бог с ним. Успокойся, мне нужно поговорить с тобой.
— Я не миллионерша, чтобы так манкировать деньгами. Он говорит, что отдаст, но я не верю, он бедный…
Муж просил её успокоиться и выслушать его, а она говорила всё о студенте и о своих потерянных пятнадцати рублях.
— Ах, я дам тебе завтра двадцать пять, только замолчи, пожалуйста! — сказал он с раздражением.
— Мне надо переодеться! — заплакала она. — Не могу же я серьезно говорить, если я в шубе! Как странно!
Он снял с неё шубу и калоши и в это время ощутил запах белого вина, того самого, которым она любила запивать устриц (несмотря на свою воздушность, она очень много ела и много пила). Она пошла к себе и немного погодя вернулась переодетая, напудренная, с заплаканными глазами, села и вся ушла в свой легкий с кружевами капот, и в массе розовых волн муж различал только ее распущенные волосы и маленькую ножку в туфле.
— Ты о чём хочешь говорить? — спросила она, покачиваясь в кресле.»
Жене нужно было получить 25 рублей, в качестве тарана прямо с порога были пущены в ход слёзы.
Часто «слёзоманипуляция» применяется вкупе с прививанием комплекса вины или даже как основное средство его достижения.
Ведь слёзы очень легко обратить в укор. Собственно, по отношению к мужчине они и являются укором. Вот цитата из того же женского источника:
«Не плачьте долго, плачьте выразительно! Меньше слёз, но больше драматизма! Вся ваша поза, выражение лица должны служить немым упреком.»
Мой приятель провёл забавный эксперимент со своей женой, которая злоупотребляла этой манипуляцией: к тому времени слёзные истерики, закатываемые супругой раз в неделю, почти стали семейной традицией. Он установил в комнате миниатюрную видеокамеру, а при появлении уже знакомых признаков приближающегося плача незаметно включил запись. Просмотренная запись показала, что слёзы мгновенно прекратились, как только он ушел из дома, игнорируя ставший обыденным «водопад слёз»: ушел зритель — прекратился спектакль.
«
Даже если вы плакали искренне или вполне убедительно играли, не забывайте, что рано или поздно придется заглянуть в пудренницу. Сделайте это так, чтобы мужчина не видел, как вы прихорашиваетесь, иначе он поймет вашу игру. Лучше всего молча выйдите из комнаты, приведите себя в порядок и вернитесь уже с обычным выражением лица.»
(из упомянутой книги «Как перевоспитать мужа» Дили Еникеевой)
Разумеется, женщины могут плакать и по делу: сильная боль или действительное горе не должны оставлять нас безучастными.
Определённый процент (весьма малый) стоит положить на случаи, когда женщина резала лук или слишком обильно намазала котлету горчицей. Но вот простая мысль: плач искренний — плач застенчивый, наедине лишь с самим собой.
В остальных случаях вменяемый мужчина просто обязан спросить себя: участником какого шоу он стал? Если вы подозреваете, что причиной «горестного несчастья» вашей женщины стал ваш отказ купить новую шубу или поехать к тёще, — смело уходите из «зрительного зала» и предоставьте женщине возможность самостоятельно и быстро прийти в норму. Помните, что женская психика гораздо более гибкая и устойчивая, чем мужская, болевой порог женщины ощутимо выше мужского, а достойных оснований для слёз, на самом деле, очень мало. Как мне кажется, человек, которому действительно больно и горько плачет НАЕДИНЕ, подальше от чужих глаз, — вспоминайте об этом когда женщина устраивает вам «слёзное шоу».
Однако не всегда слёзы — приём продуманный и осознанный: женщина может просто играть одну из закрепленных ещё в детстве ролей, в данном случае — роль «обиженной девочки». Приём «слёзы» крайне эффективен, что открывается женщиной в самом раннем возрасте. Он «врастает» в личность формирующейся женщины до такой степени просто и органично, что ощущается ею как совершенно естественный беспроигрышный последний аргумент во всех без исключения ситуациях.
Из этого следует, оборотной стороной игнорирования женских слёз может стать обвинение в бесчувственности, толстокожести и наплевательстве — реагируйте спокойно, это входит в «программу шоу», так что не удивляйтесь и будьте твердыми. Игнорируйте и сами слёзы, и последующие упреки: есть приличный шанс, что женщина поймет недейственность этого метода манипуляции против вас.
Это подтверждает и такая признанная наставница женщин, как Диля Еникеева:
«Но если вы видите, что его «не проняло», вспомните о том, что от слёз у вас покраснеет нос и отекут глаза и сразу же прекращайте плакать. Дальнейшее выделение влаги из носослёзного канала уже не принесет успеха. Значит, «метод слёзотерапии» на вашего возлюбленного не действует (может быть, у него аллергия на женские слёзы?), поэтому больше никогда его не применяйте.»
На самом деле, есть даже маленький секрет, как наглядно удостовериться в неискренности слёз: если женщина действительно страдает, то вряд ли будет щадить «штукатурку» на лице и будет озабочена внешним видом. Наоборот, если женщина хитрит, то ее наверняка посетит мысль типа: «если глаза подкрашены — черные ручейки туши будут выглядеть очень непривлекательно». Понаблюдайте, каков реальный ущерб макияжу нанесен слезами.
«Дельфина плакала.
«Я подурнею»,— мелькнула у нее мысль. И слёзы высохли.»
(Оноре де Бальзак, «Отец Горио»)
Мне пишет женщина:
«Больше удивляет даже не способность быстро воспроизводить поток слёз, а способность резко останавливать этот поток. Как будто кран перекрыли. Это не нарабатывается годами, это врождённое и с возрастом эта способность не ослабевает.»
Помните, женский плач в вашем присутствии в 99% случаев — спектакль и манипуляшка. Будьте твёрдыми, не будьте наивными дурачками.
OLEG-ANDREEV
- 8 лет 1 месяц
